Я, - говорит, - сижу вот недалеко от тебя в кабаке, пью водку и вспоминаю тебя с нежностью.
Я
прямо вся чуть со стула не упала. Я знаю, что Митя хороший, но чтобы
вот так... "Ты, - отвечаю, - Митя, пожалуй, единственный в моей жизни
мужчина, который вспоминает меня с нежностью. Остальные мечтают, чтобы
меня черти съели.". "Ага, - говорит Митя, осведомленный о моей жизни и
до него, и после, - мечтают. Но я - нет. Приходи пить водку".
Митя смиряет меня с расставаньями и разводами.
А вот еще однажды, в юности, я второй раз собралась замуж. И потенциальный муж сказал, что приедет просить моей руки у мамы.
А
мама, надо заметить, в это время приехала в отпуск из Будапешта и
порывалась довоспитать за этот месяц во мне все то, что не воспитала за
предыдущие 20 лет. И в тот самый день в воспитательных целях мама
показывала спектакль под названием "Несчастная мать суки-дочери". Для
спектакля мама выкопала откуда-то страшно рваный древний халат, надела
его, залезла на стол и стала злобно мыть люстру.
Я же, за 20 лет
привыкшая к маминым спектаклям, удалилась на кухню. И из чувства
самосохранения не стала говорить маме, что сегодня у нее придут просить
моей руки. "Ну вас нахуй обоих, - подумала я, - разбирайтесь сами как
хотите".
Ну и вот. Приходит Миша - в костюме, с розами, вся
фигня. Я ему дверь открыла. "Привет, - говорю, - заходи. А ты, мама,
слезай со стола - к тебе пришли". Тут мама и Миша принялись было
оскорблять меня разными словами - но я уже опять сбежала на кухню и
закрыла дверь.
Сижу. Кофе пью. 40 минут сижу, час сижу, полтора
сижу - никаких движений со стороны кинетических и потенциальных
родственников не наблюдается. Любопытство победило, я вылезла с кухни.
Вылезла
я, значит, с кухни ровно в тот момент, когда моя мама, с нежностью и
непониманием, спрашивала у сидящего рядом Миши: "Миша! Ну я-то ей мать,
мне деваться некуда. А вам, Миша, вам-то зачем это нужно?!"
