| Как известно, в Йельском университете существует следующая система оплаты за полученное образование, разработанная американским экономистом Джеймсом Тобином : все студенты Йеля платят за свое обучение чисто символическую фиксированную сумму,не зависящую от уже имеющегося до начала учебы дохода и положения в обществе.То есть пока длится процесс обучения, все суденты равны. Потом уже, окончив престижный университет, одни выпускники становятся менеджерами среднего звена, а другие занимают высокие руководящие должности. Настоящая оплата за полученные в Йеле знания начинается уже постфактум.Долги альма-матер отдаются по такому принципу : чем большего выпускник добился в жизни после окончания обучения, тем значительней сумма, которую он должен выплачивать университету ежемесячно в течение нескольких лет. Двое студентов могли посещать одни и те же лекции, но первый выплачивает университету по окончании учебы, условно говоря, один доллар, а его сосед по парте тысячу, просто потому что начал действительно много зарабатывать, сумев применить на практике полученные в университете знания. Сначала экономисты во главе с Тобином сомневались, вводить ли подобную систему оплаты, потому что велик был так называемый моральный риск - у выпускника не будет стимула зарабатывать больше, потому что тогда придется ежемесячно отдавать весьма круглую сумму за полученное образование.Но Тобин рискнул и не ошибся : после введения подобной системы оплаты количество выпускников Йеля, умеющих зарабатывать большие деньги, не уменьшилось, а только возросло. И сейчас картина выглядит следующим образом : десять бывших выпускников Йельского университета, заняв очень высокие руководящие посты, имеют такой доход, что их оплата за полученные знания в состоянии содержать весь многотысячный университет.А от менеждеров среднего звена в копилку Йеля по-прежнему капает по одному доллару. Фактически Джеймс Тобин применил на практике библейский принцип "Кому много дано, с того много спросится".
Думается мне, в обычной жизни все работает примерно так же : мы начинаем свой путь, условно говоря, с нулевыми знаниями о жизни как эти самые студенты Йеля, пришедшие на первый курс. Недаром говорят "жизнь преподносит свои уроки", "жизнь учит".Да, мы учимся, как студенты, набрав к середине жизни немалый багаж знаний по самым важным вопросам.
И вот мы научились до такой степени, что уже начинаем зевать на лекциях "скучно! это уже было, давайте что-нибудь новенькое".В двадцать пять нас уже ничем не удивить.Что ж, самое необходимое образование получено, пришло время платить за свою учебу. В субботу мне довелось побывать на корпоративном празднике в одной крупной компании.Светское мероприятие проходило на московском ипподроме.Не знаю, почему устроители выбрали такое место, на лошадях подпитых менеджеров катали только в самом начале, а потом банкет с угощением проходил в крытом помещении, где под выступление А-Студио и нестерпимый запах лошадиных фекалий сотрудники компании поедали семгу на гриле.В огромном зале было душно и зловонно. На свежем воздухе было не легче - разряженные в пух и прах девушки, привыкшие на корпоративный вечер надевать все самое лучшее, проваливались шпильками своих дорогих туфель в рыхлую землю ипподрома, предназначенную больше для копыт, чем для замшевых лодочек. На скромном пятачке в центре зала, отведенном для гостей праздника, не было никого кроме накрахмаленных официантов, наверно потому что у этих самых гостей было слишком обострено обоняние, а у меня после пятничного дождя развился насморк, поэтому лошадиное амбре не мешало мне поедать нежнейшую семгу, запивая ее прекрасным сухим вином.В общем-то было нестерпимо скучно наблюдать за подрагивающими в дискотечном угаре телами, блестящими от пота. И я уже было засобиралась домой, как вдруг ко мне подошел ребенок - девочка лет двенадцати со смешным лицом, разрисованным какими-то бабочками, и спрашивает "А Вы где работаете?" Первым делом я подумала, что это дочь кого-то из хозяев жизни, чьи мерседесы с флажками стоят у ворот ипподрома, и она сейчас скажет, что я заняла ее вип-место.Поэтому я сглотнула семгу и подозрительно спросила "а в чем дело?"
На что она говорит "мне просто поговорить не с кем, можно я с Вами посижу?" И села, не дожидаясь разрешения.У нее были такие глаза, как у доброго следователя, и я ей в неспешной беседе выболтала, где работаю. Она искренне удивилась, что я с детства любила русский язык и мне снились правила, как Менделееву таблица.Мы поговорили об учебе, я даже покаялась ей, что у меня была по алгебре двойка..Потом она мне рассказала, с каким удовольствием сегодня впервые села на лошадь.А еще о том, что она ни разу в жизни не была на море. Потом она охнула, вспомнив, что ее наверно ищет тетя, к которой она приехала погостить из Липецка.Встала, сказала на прощание "спасибо, что Вы со мной поговорили, а то тут все такие взрослые". И ушла, улыбнувшись напоследок.Он улыбки на ее лице нарисованные бабочки словно вспорхнули со щек и еще долго летали в душном мареве зала. "Кому много дано, с того много спросится". Эту девочку из Липецка жизнь еще ничему не научила, не обозлила,не снабдила знаниями о дистанции между людьми и априорной надменности в общении.Мы же, взрослые, скованы по рукам и ногам полученными знаниями о жизни.
Полученные знания зачастую делают нас злыми и недоверчивыми.Мы боимся всего.И себя в том числе.Боимся ошибок, предательств и боли. И умираем от скуки внутри самих себя. Мы получили столько знаний о жизни, что может хватить на десятерых.Но как мы расплачиваемся за свою учебу?
Если мы получили много знаний, то нам и отдавать надо щедро. Так странно, но при всей моей мизантропии после разговора с этой девчушкой вдруг очень захотелось кому-то сказать что-нибудь теплое.
В жизни так много хорошего, а мы как будто скупимся дарить это хорошее окружающим, словно боимся, что в нас от этого убудет.
Не убудет. Нам много дано, и если будем благодарно отплачивать жизни за то, чему она нас научила, внутренний мир от этого не оскудеет.
Сам Джеймс Тобин это доказал в своих трудах, а ему можно верить, он все-таки нобелевский лауреат.
| 
