Выросла я в небольшом уральском городе и каждое утро ходила в школу
мимо здания городского КГБ. И очень оно меня привлекало, это здание.
Во-первых, само по себе довольно красивое, во-вторых, я думала, что там
одни Штирлицы работают, в смысле, такие импозантные, умные и
немногословные герои. (Антонио Бандераса я тогда еще не знала, поэтому
идеалом мужчины считала настоящего полковника Исаева)
Был
год 88-89, несколько лет перестройки, гласности и ускорения. К маю
классная руководительница наша насела, что комсомольские собрания давно
не проводятся, интересных мероприятий мало и я, как комсорг, за это
ответственна. Я подумала-подумала и решила устроить действительно
интересное мероприятие. Вышла утром пораньше и позвонила в дверь КГБ.
Человек в штатском, мне открывший, очень удивился – перед ним стояла
примерная девочка, веснушки, белая блузка, синяя юбка, школьный
портфель и комсомольский значок.
"Здравствуйте," – вежливо, но твердо сказала я. "Я бы хотела видеть начальника КГБ".
Человек в штатском удивился еще больше и спросил, а по какому, собственно, вопросу.
"Меня
зовут Ада, я комсорг из 22й школы", - важно объяснила я, преисполненная
сознанием собственной высокой миссии, "и хотела бы пригласить его к нам
в класс выступить на комсомольском собрании и рассказать о своей
работе".
Человек в штатском задумался. Это если не сказать,
офигел. С такими просьбами в КГБ обращались, прямо скажем, нечасто.
Очень редко обращались. Если совсем честно, то в первый раз за всю
историю. И инструкций, как на такие просьбы реагировать, у сотрудников
не было.
Подумав, человек в штатском поинтересовался, а
соглашусь ли я встретиться с кем-нибудь еще, или надо непременно
начальника. Я-то, конечно, была согласна только на начальника. В конце
концов, я комсорг и лучшая ученица, он – начальник КГБ, мы были на
равных. Но нехорошо обижать людей ниже званием, и, решительно подавив
снобизм, ответила, что если начальник занят, я могу встретиться с
сотрудником, который в КГБ отвечает за такие мероприятия.
Человек
в штатском сказал, что сейчас еще рано и кроме него никого нет, и
предложил подойти в двенадцать. "В двенадцать не могу", - строго
ответила я, "у нас алгебра. Подойду в два". Человек в штатском кивнул и
сказал, что в два меня будут ждать.
В школе я на всякий случай
ничего никому не рассказала кроме соседки по парте. На фоне пугливой
Вероники я всегда очень смелела, поэтому после уроков взяла ее с собой
в КГБ. Смелость мне нужна была, чтоб настоять на выступлении начальника
КГБ на нашем комсомольском собрании с рассказом о его работе. Не люблю
я, когда мне отказывают.
Человек в штатском дружелюбно
заулыбался, когда мы с Вероникой позвонили в уже знакомую мне дверь,
провел в приемную на первом этаже (очень похожую на нашу комнату для
комсомольских собраний, поэтому нисколько не пугающую) и сказал
подождать. Вскоре к нам спустился подполковник N*, зам. начальника КГБ.
Я его критически оглядела и осталась вполне довольна – крепкий
обаятельный мужчина лет сорока. Блондин, правда, но в остальном очень
даже Штирлиц. Я изложила, как представляю себе его выступление
(немножко истории, о Дзержинском и ЧК поподробнее, и остановитесь,
пожалуйста, на пойманных вами иностранных шпионах, желательно в нашем
городе, ну, на худой конец, в области). Подполковник покивал и оставил
мне свой телефон, чтоб я уточнила время, когда ему подойти.
В
тот же вечер, придя с работы, папа первым делом спросил, а чего меня,
собственно, в КГБ понесло, а то ему уже оттуда позвонили и сообщили,
что ваша Ада приходила к подполковнику N* и начальник велел проверить
родителей. Я оскорбилась, попросила папу передать звонившим, что болтун
– находка для шпиона, и отказалась дальше обсуждать эту тему. Я, в
конце концов, жила в свободном государстве, где каждый может зайти в
КГБ, когда хочет.
Утром, очень довольная собой, небрежно сказала
классной руководительнице, что к нам в четверг на комсомольское
собрание придет зам. начальника КГБ, я его позвала. Наша классная
всегда была примером человека удивительного самообладания. И видя, как
побелели и задрожали ее губы после моих слов, я очень удивилась. И еще
больше удивилась, когда и директор, и завуч, и все-все-все
заохали-заахали, со страхом смотрели на меня и не знали, что сказать и
как вообще реагировать. А что такого? Подумаешь, зашла в КГБ,
пригласила выступить, они согласились… да и близко тут. Сами же ругали,
что комсомольские собрания скучные!
Через день, правда,
поуспокоились, стали гордиться, отменили урок у параллельного класса и
устроили встречу сразу для всех. Да и учителей самих столько набилось,
что сидели за партами по три человека и стояли в проходах, даже из
других школ пришли. Зам. начальника меня не подвел, был в парадной
форме, с орденами и медалями за службу в Афганистане. Выступая,
волновался и подглядывал в бумажку – не часто ему, видимо, приходилось
общаться с широкой публикой. Про шпиона, правда, рассказал только
одного, и то очень скупо. Небогата наша область оказалась шпионами. На
прощание пожал нам с Вероникой руки перед всеми двумя классами и
учителями и пригласил заходить к ним на чай после школы. Мы, правда,
постеснялись и так ни разу и не зашли. Зато в конце года мне
торжественно вручили значок "За активную работу".
