Несколько историй из книги А.Аузана "Экономика всего"
Герберт
Саймон утверждал, что когда человек выбирает себе супруга, он не
закладывает в компьютер миллиарды особей противоположного пола. Он
делает несколько случайных испытаний, устанавливает шаблон, уровень
притязаний, и первая персона, которая соответствует этому уровню,
становится его супругой или супругом.
Сталин был очень недоволен
низким уровнем сотрудничества населения при арестах: количество
арестов, произведенных по доносу, по отношению к общему количеству
арестов составляло 3–4%. И только огромными усилиями НКВД этот
показатель был поднят до 5%.
До середины XIX века покупками в
Европе занимались исключительно женщины. Мужчин и детей от этого
старались уберечь, потому что они не владели специальным навыком — как
торговаться.
Все великие британские экономисты — Давид Рикардо,
Джеймс Милль, Джон Мейнард Кейнс — приводили один и тот же пример в
пользу государства: если бы не правительство, кто бы строил в Англии
маяки? А ведь нации нужны маяки — чем была бы Англия без судоходства? И
вот экономист Рональд Коуз пошел в архив Британского адмиралтейства и
стал смотреть, кто же в действительности строил маяки. Выяснилось, что
ни один маяк в Англии не был построен правительством. Кто их только не
строил — гильдии капитанов, местные общины, корпорации судовладельцев,
но только не правительство.
С 1899
года, когда началось восстание боксеров, до 1949 года, когда закончилось
военное противостояние между коммунистами и гоминьдановцами, страна
жила в состоянии непрерывных гражданских войн. В течение десятилетий
по Китаю бродили воинские части — с генералами, но без правительств.
Когда какой-нибудь полк захватывал город, обычно он грабил его дочиста,
понимая, что никогда туда не вернется. Но вот некая воинская часть
запирается конкурентами в городе, и солдаты понимают, что им там
придется задержаться. Именно в этот момент начинается переход от модели
бандита-гастролера к стационарному бандиту, который осознает, что
грабить некоторую территорию ему нужно будет регулярно. А чтобы это
можно было делать, нужно, чтобы люди, которые занимаются хозяйственной
деятельностью, имели некоторые гарантии. Попадая в ситуацию запертого
уезда, те же самые грабительские полки вынуждены создавать
государственность — чтобы изымать свою ренту, они вынуждены создавать
общественные блага в виде правил, правопорядка, судов.
В книге
«Загадка капитала» де Сото доказал, что в странах третьего мира
существуют нелегальные средства, превышающие все суммы, которые
отправляет им в качестве помощи мир развитый. Но сама нелегальность
этих средств не позволяет им превратиться в капитал. Самый простой
выход из ситуации, который предложил де Сото, — амнистия капиталов. И
надо сказать, что, когда такая амнистия была проведена в том же Перу,
буквально в одну ночь легальные активы в стране удвоились, а за
последующие 10 лет выросли в 15 раз.
В институциональной
экономической теории есть так называемый «эффект Ольденбурга»: в
индийском обществе слухи о коррупции раздуваются посредниками, которые
тем самым увеличивают свой доход, — ведь в итоге неизвестно, передают
они взятки судьям или нет.
В школьных учебниках по истории до сих
пор пишут, что рабство в США отменили, потому что оно стало
экономически невыгодным, и капиталистический Север оказался мощнее
рабовладельческого Юга. Фогель доказал, что в середине XIX века рабство
было очень выгодным и, скажем, в Бразилии продержалось гораздо дольше,
чем в США. При этом в Гражданской войне многие европейские
государства были на стороне южан-конфедератов. То есть отмена рабства
была экономически и геополитически нецелесообразна. Но изменились вкусы и
предпочтения людей: если в начале XIX века рабство было вполне
нормальным явлением, то в его середине многие на Севере стали считать
его недопустимым — и пришли к выводу, что нужно иначе выстраивать
ценности.
Можно сделать одну простую вещь: дайте людям на руки
их 13% подоходного налога, и пусть они каждый месяц относят эти деньги
государству. Они очень быстро начнут задавать вопросы: где школы? где
дороги? где больницы? на что потратили наши деньги? Сейчас, когда
подоходный налог за людей платит работодатель, у них возникает
перевернутая картина мира: они считают, что государство, хотя, конечно, и
ворует, но при этом их благодетельствует, а вот бизнес — химичит.
