Сказать о товарище моем Николае
Скоростове, капитане дальнего плавания, что он спокоен всегда, значит,
ничего не сказать. Он патологически уравновешен, самый
мифологически-невозмутимый индеец, по сравнению с ним — истерический
психопат с неконтролируемой двигательно-речевой активностью. Как-то
на трассе на нашу машину летел потерявший управление грузовик, так он
смотрел на него, как на телевизор перед сном, когда по нему передают
наибезоблачнейший прогноз погоды на послезавтра. И, что характерно, при
этом умудрился уйти от столкновения.
Или, там, один раз мы зимой в
гололед после прекрасных посиделок в ресторане переходили дорогу. Коля
нес на руках девушку, поскользнулся, успел бросить ее на разделительную
полосу, а сам, распластавшись, вылетел на проезжую часть. «Икарус» на
огромной скорости пронесся по краю его шинели, раздавив очки в кармане.
Это — слава Богу — водитель в последнюю секунду успел вывернуть руль, а
так — автобус шел аккуратно на Николая. Женщины визжали на остановке,
я чуть энурез не поймал, спутницы наши в шоке, а Коля, спокойно
опершись на локоть, посмотрел своим безоблачным взглядом вслед автобусу и
на полном отморозе сказал: «Веселый барин...». Затем встал, не спеша,
отряхнул с шинели следы шин, взял свою даму под руку и пошел, продолжая
рассказывать занимательнейшую историю о том, как четыре года тому он в
Мурманске смешно поменял блок «Мальборо» на ведро свинцового сурика.
В
общем, во всех жизненных ситуациях не менялось только одно — внутреннее
состояние и соответственное выражение лица моего приятеля. Меня томило
любопытство, и как-то раз во время задушевной беседы я поинтересовался:
это спокойствие врожденное, или как? Последовавший на мой вопрос рассказ
я передаю слово в слово, как говорится, без поправок и сокращений.
(Интересно, что, рассказывая эту историю, капитан был совершенно
серьезен и ни разу не улыбнулся).
В юности мне довелось пережить
потрясение, после которого все происходящее не становится достаточно
значимым для моей нервной системы. Попил я как-то пива на Невском
проспекте, захотел в туалет. Походил туда-сюда, туалета нет. А оно все
сильней и сильней. Я по дворам — катастрофа: там эти склады идиотские
загружают, там бабушки — дома старым шлюхам не сидится, там черный вход в
банк с охраной, тут — детишки резвятся. Я на пределе, мечусь, как зверь
загнанный, ощущаю беспощадность хода времени. От напряжения, думал,
глаза повыпадают, сейчас не то, что из ушей — из-под ногтей... А время
бежит. И вот, когда я понял, что все, смерть, вижу — подворотня, залетаю
— пустой дворик. Маленький, уютный такой, тишина, никого, воробышки
асфальт клюют. В углу большие ржавые ворота, красивые такие, в узорах
железных, я — к ним. Счастье! На бегу расстегиваюсь, подбегаю, начинаю!
Ворота распахиваются, на меня толпа народа — выход из кинотеатра... Самый большой шок в моей жизни. Думал струю обратно втяну... С тех пор я бы и рад понервничать, да пока не получается.
Разговор
этот происходил в довольно приличном кафе. В момент окончания за
соседним столом хлопнуло шампанское, ахнула женщина. Николай не
вздрогнул и не обернулся, его эмоционально ожившее во время рассказа
лицо снова было спокойно, а взгляд безучастен.
