В
титрах почти всех фильмов Данелия стоит имя Рене Хобуа, хотя он в этих
фильмах никогда не снимался и в съёмочном процессе вообще никак не
участвовал.
Вот этот таинственный Рене Хобуа (во всяком случае так он выглядит в гугле):
Как это получилось?
Вот рассказ об этом самого Георгия Данелия:
Гадасаревиа
Не думаю, что кто-нибудь внимательно читает титры,
где перечислены фамилии актеров, занятых в эпизодах. Но если бы
кто-нибудь читал, то обязательно обратил бы внимание: в "Не горюй!” и во
всех последующих фильмах в титрах эпизодников стоит фамилия Р. Хобуа.
На моей памяти это заметили только три человека: сам Рене и монтажеры —
Таня Егорычева и Лена Тараскина.
— А кого у нас играет Хобуа? —
спросила Таня Егорычева на двадцатом году работы со мной, когда
приклеивали финальные титры к фильму "Паспорт”. (Таня монтировала
"Совсем пропащий”, "Афоня”, "Осенний марафон”, "Слезы капали”,
"Кин-дза-дза”, "Паспорт”.) А Лена Тараскина засекла его на третьем
фильме ( она работала со мной на "Насте”, "Орле и Решке” и "Фортуне”).
А никого у меня Рене Хобуа не играл.
В
один из выходных Вахтанг Абрамашвили пригласил нас на завтрак, на
жареные хинкали. Оказалось, что завтракать с нами будет и отец Вахтанга —
дядя Гриша. И мы поняли: завтрак затянется.
Дядя Гриша чтил
традиции и обязательно произносил все тосты, положенные при грузинском
застолье. И ритуал занимал минимум три часа.
Между прочим.
Был такой случай: дядя Гриша улетал в командировку, Вахтанг его
провожал. Самолет задерживался, и они зашли в ресторан перекусить. Там
оказался кто-то из друзей дяди Гриши и прислал им бутылку вина. Ну не
пить же молча, и дядя Гриша начал произносить тосты... И заказал еще
вино. Объявили посадку на самолет, но нарушить ритуал дядя Гриша не мог:
"Если уж начали, надо довести до конца”. И самолет улетел без них.
После
"завтрака” у Вахтанга мы с Резо вернулись в гостиницу. Поднялись ко мне
в номер. И тут я сообразил, что дверь захлопнул, а ключ забыл в
комнате. Пошли к дежурной по этажу. У дежурной запасного ключа не
оказалось, и они с Резо пошли к администратору. А меня дежурная усадила
на свое место — караулить этаж.
Сижу и насвистываю по привычке.
Из лифта вышли четверо. Трое — здоровые, как шкафы, а один поменьше —
скорее не шкаф, а этажерка. Подходят ко мне:
— Ключ от пятьсот семнадцатого, — сказал самый большой шкаф.
— Не могу. Ящик заперт.
— Так открой!
— Не могу. Я не дежурный.
— А чего тут уселся?
— Попросили и сижу, — я отвернулся, посмотрел в окно и опять стал насвистывать.
— А чего свистишь? — спросил не самый большой шкаф.
— Хорошее настроение.
— А чего это у тебя хорошее настроение?
— Выпил.
— И сколько стекляшек ты выпил?
— А что такое стекляшки?
Разговор шел по-грузински. Что бутылки на жаргоне "стекляшки”, я действительно не знал.
— Сейчас он скажет, что живет в Москве и по-грузински не все понимает! — сказал не самый большой шкаф.
— Да, я живу в Москве и по-грузински не все понимаю.
— Сейчас он скажет, что режиссер Георгий Данелия, — сказал не самый большой шкаф.
— Да, я режиссер Данелия.
— Давай выкинем его в окно, — предложил самый большой шкаф.
— Подожди. А вдруг он правда тот Данелия. Пусть документы покажет, —
сказал маленький шкаф, который этажерка. — Слышишь? Покажи документы!
— Документы в номере.
— Пошли в номер.
— Ключ потерял.
В
окно меня не выкинули только потому, что тут появились горничная и
Резо. Мы с Резо повели шкафов ко мне в номер, я предъявил паспорт.
— Действительно, Георгий Данелия! — обрадовался маленький шкаф.
— Ты прописку, прописку у него посмотри! — сказал большой.
Когда
шкафы установили, что я тот самый московский режиссер Георгий Данелия,
то повели нас в ресторан пообедать и отметить встречу. Шкафы оказались
командировочными из Зугдиди. Самый большой был начальником ГАИ, а
этажерка — строителем. После обеда Резо стал звать всех в номер
послушать сценарий: "Нам важно мнение простого зрителя”. Но шкафы
сказали, что русский не очень понимают, и быстро слиняли, не ушел только
этажерка — это и был Рене Хобуа.
Часов до девяти мы читали ему
сценарий, а он серьезно слушал и кивал. Когда мы спрашивали: "Ну как?”,
он говорил: "Гадасаревиа!” (По-грузински это означает: так хорошо, что с
ума сойти можно!)
А в девять мы были приглашены на банкет: свекра моей двоюродной сестры Кети избрали в Академию наук. И мы взяли Рене с собой.
На
следующий день рано утром позвонил Гурам Асатиани и пригласил нас на
хаши, который грузинские писатели устраивали в честь приезда Беллы
Ахмадулиной. И мы разбудили Рене и взяли его с собой на хаши. А после
хаши мы пошли обедать к Верико — вместе с Рене.
Потом Рене
порывался уйти, но мы его не отпустили: "Нам же важно мнение простого
зрителя!” И заставили слушать другой вариант сценария. Потом спросили,
какой ему больше нравится. Рене тут же сказал:
— Гадасаревиа!
— Ромели (который)? — спросил Резо.
Рене подумал и сказал:
— Ориве (оба)!
Вечером
в тот день на фуникулере был банкет по случаю юбилея красавицы актрисы
Медеи Джапаридзе. И мы, конечно, повели туда и Рене.
А во время
банкета Гия Бадридзе сказал, что пора идти в гости к Нани Брегвадзе, она
просила его нас привести... Мы пошли. По дороге Бадридзе куда-то
потерялся, Рене тоже хотел потеряться, но мы его выловили и к Нани
пришли втроем: Резо, я и Рене Хобуа.
Открыла мама Нани в ночной рубашке. Мы поняли, что никто нас не ждет, извинились и хотели уйти, но мама закричала:
— Нани! К нам Резо и Гия Данелия пришли!
Нас
усадили за стол, мама принялась что-то готовить, а Нани быстренько
оделась, привела себя в порядок, села к роялю и начала петь. А мы
говорили тосты и пили шампанское.
Когда вышли от Нани, я
вспомнил, что у Рамина Рамишвили, мужа моей сестры Марины, есть бочонок
хорошего имеретинского вина. И он обидится, если узнает, что мы были
рядом и не зашли. И мы пошли к Рамину. И там тоже все проснулись,
оделись и тут же накрыли стол. Когда уходили, Рамин пригласил всех
сегодня же на обед.
А на следующее утро мы с Резо решили —
хватит! Пора взяться за ум и начать работать. Для начала стали наводить
порядок в хозяйстве. Разложили на подоконнике эпизоды на три стопки.
Первая — самая тоненькая — эпизоды, которые пока вошли в фильм. Вторая —
побольше — варианты этих эпизодов. Третья — очень толстая, сантиметров
восемь — эпизоды, которые пока не вошли в фильм.
— Надо посчитать, где сколько страниц, — сказал я. — Чтобы знать коэффициент полезного действия.
— Это долго, — сказал Резо. — Пошли лучше в буфет и взвесим.
Мы
пошли в буфет и там на весах, что стояли на стойке, взвесили. Первая
стопка весила (у меня записано) 320 граммов. А вторая и третья вместе — 4
кг 200 г. (На "Кин-дза-дзе” запас был намного больше, что-то около пяти
кило.)
Вернулись в номер. Подумали и решили, что кое-что из
запасов можно вернуть в основной вариант (грамм сто пятьдесят, не
больше). Стали отбирать. Стук в дверь, пришел Рене. Рене извинился, что
опоздал:
— У доктора был.
И Рене вручил нам справку от врача: "Рене Хобуа строго запрещается употреблять любые алкогольные напитки”.
И Рене опять извинился и сказал, что пойти с нами на обед к Рамину не сможет.
Мы
сказали, что, во-первых, Рамину мы уже позвонили и попросили отменить
обед. А во-вторых, мы сами тоже с сегодняшнего дня не пьем.
— Садись, послушай сцены, которые в сценарий пока не вошли.
— Извините, а можно я не буду слушать? — робко спросил Рене.
—
Почему? Нам важно знать мнение простого зрителя, — сказал я. — Мы
что-то выкинули. А может, именно это для зрителя самое интересное.
Садись и говори, что нравится, а что нет.
— Извините, — сказал Рене. — я не смогу вам помочь. Я по-русски плохо понимаю. Особенно когда читают написанное.
— Если не понимал, зачем хвалил? Зачем говорил "гадасаревиа”? — спросил я.
— Такие люди написали. Конечно, гадасаревиа! Сейчас извините, что не могу слушать, — выхода нет!
Рене
приехал из Зугдиди выбить в тресте какие-то стройматериалы — в
благодарность какому-то чмуру. И из-за нас все никак не мог туда
попасть. А сегодня последний день — чмур завтра уходит в отпуск, и надо
будет искать другого чмура. И еще неизвестно, сколько этот другой
запросит. А на стройке в Зугдиди Рене со стройматериалами ждут сто
человек.
Рене ушел. А Резо сказал:
— Слушай, он столько с
нами мучился и терпел. А мы ему даже спасибо не сказали. Давай напишем
Рене в титрах, в эпизодах. Он посмотрит у себя в Зугдиди картину, и ему
будет приятно.
