Это птичка такая, семейства Воробьиных, но, при этом, жуткая хищница. Размером он с дрозда, клювом крючковат и душою чёрен, ибо не только питается мимимышками и мимисиничками, но и любит убивать. А коли добычи много и девать некуда – накалывает её на веточки. Так вот…
Да–а… поставишь, бывало, сеть путанку (тончайшая сетка такая, длинная, для мелкого птичья почти невидимая), налетит в неё стайка какой–нибудь мелочи, типа долгохвостых синиц:
(их в карман помещается штук 15, они весом–то 8 г.), и увидит их, бьющихся, сорокопут… Налетает прямо в центр этого пушисто–пищащего сообществ, запутывается, но, и запутавшись даже, бОшки им отрывает. Покуда не оторвёт все, до коих может дотянуться – не успокоится – морда вся в крови, висит кверх ногами на сети и орёт – вынимаешь его, диавола, а он крюковатым своим клювом так впивается, что хоть беги…
Но это не байка, она ниже.
Есть такой Нижне–Свирский заповедник, и стоят там гигантские ловушки рыбачинского типа – широкие и высокие:
Но сужающиеся:
Куда всё птичьё, и мелкое и крупное залетает без боязни, а по мере сужения – не вылетает (ибо птицы тупы), а стремится всё вперёд, вперёд, в коридоры из сетки:
Которые оканчиваются небольшим сетчатым же ящиком–птицеприёмником (примерно четверть кубометра). Из этого ящика пытливый исследователь набившихся туда птиц достаёт, кладёт в переноску, и несёт в расположенный рядом кольцевой домик – бытовку, где производятся всякие обмеры и кольцевание.
Так вот… Обычно переноску брать с собой влом (она сделана из плоского хлебного ящика, затянутого сеткой):
И к птицеприёмнику (окончанию ловушки) идёшь без неё, достаёшь оттуда птицов, рассовываешь их по карманам (они в темноте и тесности успокаиваются и не пилюкают) и несёшь их кольцевать. Птиц покрупнее несёшь в руках, иногда штук по 6 (дрозды, скворцы и прочее среднеразмерное). Крупняк вроде ястребов и сов тащишь под мышкой, завернувши в ватник, но мы отвлеклись.
Высадился там как–то десант новичков (студиозы с биофака, наверное, уже не упомню), обучили их наскоро премудростям, заставили птицов таскать от ловушки в кольцевой домик. И вот, кричит оттуда студент:
— Тут серый сорокопу–у–у–т! – мы ему в ответ:
— Тащи скоре–е–е–ей! Да поаккуратнее, куса–а–а–ается!..
Вынул его, стало быть, из птицеприёмника, несёт в руках, и тут ему (студиозусу) приспичило пописать.
Отходит к ближайшему древу, расстёгивает ширинку – мы наблюдаем, предвкушая – достаёт… (простите) а диавольская птица–сорокопут в это время извернулась и впивается крючковатым своим клювом в первое попавшееся…
Защёлкнул он свой клюв на том месте, которое правоверные иудеи считают лишним для мужского организма – и висит. А студент так прыгает, что, кажется, сам уже летать научился – вопит, сдёрнуть никак может – ибо с корнем же оторвётся, раскорячивается, подлетает, вращать ИМ пытается…
(Вот он, человек, который с гордостью может всю жизнь потом рассказывать: — да вертел, мол, я этих ваших птиц на хую!..).
Тогда и был тот знаменательный день, когда ваш покорный слуга первый и последний раз в жизни держал в руках чужой мужской половой хуй – перевязку парняге делали, хлестало из него, как из свиньи, а сорокопут – что? Улетел сорокопут, нажевавшись вволю, только его и видели…
(c) Brass
| 
