В
1870 году семья Инглз с двумя дочерьми Мэри и Лорой покинула свой дом
на юго-востоке Канзаса, где они прожили почти год, и направилась в
Висконсин. Их жизнь в Канзасе впоследствии станет основой книги Лоры под
названием «Маленький домик в прериях». В том же году на эту территорию
переехала группа новых семей. Они называли себя спиритуалистами,
приверженцами религии, которая была абсолютно чуждой поселенцам нового
штата. Через год две семьи уехали. Остальные же держались особняком, за
исключением Бендеров.
Джон Бендер-старший и его семья поселились в
Канзасе в 1870 году, недалеко от Тропы Великих Осейджей (позже
известная как Тропа Санта-Фе), по которой бесчисленные переселенцы
двигались на Запад. Бендер-старший, именуемый «Па», предъявил право на
65 гектаров земли, которая ныне является территорией округа Лабетт. Его
сын Джон, которого иногда называли Томасом, потребовал меньший участок
земли, прилегающей к владениям Бендера-старшего, но никогда там не жил и
не работал. К семье Бендеров также принадлежала «Ма» и дочь по имени
Кейт. Ма и Па в основном говорили на немецком языке, потому что их
английский оставлял желать лучшего. Младшие Бендеры свободно говорили
по-английски.
В мире науки, как в
разных родах войск в армии, принято добродушно подшучивать над коллегами
из других областей: к примеру, биологи никогда не упустят возможности
посмеяться над химиками, химики — над физиками и т.д.
Однако и внутри одного сектора науки также присутствует шуточное
соперничество между людьми, работающими над разными направлениями:
скажем, физики-теоретики и физики-экспериментаторы, проводящие свои
исследования в лабораториях, никогда не упустят возможности друг друга
«подколоть». Одна такая шутка закончилась выводом «Эффекта Паули»,
который можно сформулировать так: «Одно присутствие некоторых людей в
лаборатории способно вывести из строя самые надёжные приборы».
В Лондоне один из городских небоскрёбов, фасад которого имеет
параболическую форму, оплавил автомобиль предпринимателя. В определённое
время дня, в полном соответствии с законами физики, 160-метровая
парабола отражает лучи со своей поверхности в одну небольшую область.
1. Когда гросс-адмирал Дёниц соображает, что на
Нюрнбергском трибунале ему однозначно корячится вышак (преемник Гитлера,
однако), он интересуется, в чём конкретно его обвиняют.
Обвинение строится на признании нелегитимности тотальной подводной войны, а его лично - военным преступником.
На закономерный вопрос, кого он желает в свидетели защиты, Дёниц требует не много не мало адмирала ВМФ США Честера А. Нимица.
Адмирал прибывает на заседание, интересуется, в чём же обвиняют коллегу
("Волчьи стаи и др.") и страшно удивляется, мол "Так это ж наш метод.
Мы японцев только так и топили - аж с самого Пёрл-Харбора".
В
общем, отделывается Дёниц, по понятиям Нюрнбергского трибунала, лёгким
испугом (10 лет с правом переписки и писания мемуаров) - как раз
отдохнуть после стрессов войны.
Полёт на самолёте – опыт необычный, почти
мистический. Сидеть внутри такой сложной машины, в огромном воздушном
океане… Не удивительно, что вокруг авиапутешествий сложилось множество
мифов:
1. Открывать дверь самолёта во время полёта смертельно опасно
На самом деле нет.
Опытный пилот и блоггер Патрик Смит объяснил, что после взлёта двери
самолёта оказываются под большим давлением. То есть, чтобы открыть такую
дверь, потребуется сила супермена. Ни одному человеку, даже чемпиону
мира по поднятию тяжестей это задача не под силу.
Так что если вы боитесь, что какому-нибудь
подвыпившему пассажиру во время полёта взбрендит открыть дверь и
пассажиры начнут вылетать за борт, вам не о чём беспокоиться. Это
совершенно исключено.
В шахматы меня научил играть отец в первом классе, во втором классе
он отдал в шахматный кружок при Доме пионеров и школьников. Туда я
проходил до конца учебного года, без каких-либо усилий получил 3-й
разряд, и с каникул туда уже не вернулся – стыдно было перед пацанами,
которые занимались мужскими видами спорта, я «игрой для очкариков». Так
что к шахматам я имею, пусть и отдаленное, но некое отношение, и когда я
узнал об этой истории, она меня заинтересовала.
Радиосигнал на частоте 4625 кГц находится в эфире предположительно с конца 70х годов. Самая ранняя имеющаяся запись трансляции
датируется 1982м годом. С момента обнаружения радиолюбителями, этот
сигнал постоянно транслирует жужжание. Раз в несколько лет жужжание
прекращается и голос на русском зачитывает смесь цифр и русских имен.
Вот например сообщение транслированное в конце декабря 1997 года:
«Я УВБ–76, я УВБ–76. 180 08 БРОМАЛ 74 27 99 14. Борис, Роман, Ольга, Михаил, Анна, Лариса. 7 4 2 7 9 9 1 4″
Вместо того чтобы прекратить трансляцию с распадом СССР, УВБ–76 стала
еще более активной. С начала нового века голосовые трансляции стали все
более частыми.
Первое что приходит в голову — это то что трансляция является неким
сообщением, которое было один раз записано и с тех проигрывается каждый
раз. Однако слушатели довольно быстро определили, что каждое
новое сообщение не является копией предыдущего. Жужжание каждый раз
создается вручную.
Современному интересу УВБ–76 в первую очередь обязана Форчану и борде
/x/. Это место где обсуждают все мистическое и паранормальное. Именно
оттуда приходит большинство информации о УВБ–76 во внешние интернеты.
В детстве ты наверняка слышал массу «фактов» о
наркотиках из самых разных источников. Даже твои родители тебе
говорили, что один косяк может поставить тебя на скользкую дорожку, и в
итоге ты окажешься тощим торчком, мучающимся в корчах от непереносимой
ломки. Или тебе могли говорить, что от одной затяжки ты получишь
всевозможные виды рака. Сразу, быстро, решительно. Да, существует много
разных мнений, многие из которых — откровенная чушь, а некоторые очень
даже наоборот.
Накануне поминальных дней на кладбище толкотня, и движения больше, чем
на Бессарабском рынке в базарный день. Красят оградки, белят бордюры,
заливают бетонные цоколя и обкладывают их плиткой, устанавливают
памятники. Все заказы как всегда «на вчера», всем срочно и только самое
лучшее, чтобы с гарантией на всю жизнь земную и не меньше половины жизни
загробной. Заказчики в крике, приемщики в шоке, установщики в мыле.
Редко, кто справляется с потоком заказов перед поминальными днями силами
своих бригад установщиков. Я на неделю зову на помощь рабочих из
области. «Дикие бригады». Они приезжают – хмурые, неразговорчивые и
неприхотливые, на раздолбаных ржавых микроавтобусах, в которых днем
возят цемент и гранитные плиты, а ночью спят вповалку, заякорившись у
края кладбища.
Самые отчаянные ночуют прямо на кладбище – разбивают в проходе между
оградок палатки и ночуют, жарят на спиртовках сосиски, греют чай,
выпивают для согрева водки. Охранники кладбища, по идее, должны их
гонять, но охранники тоже люди, и понимают «диких», кто за сто грамм
понимает, кто за двести, кто за открытку к столетию Тараса Шевченко.
