Оба-на!!!

Все ближе и ближе 28 ноября - дата подписания (или не подписания) соглашения об ассоциации с ЕС. В какой-то мере, подписание соглашения ошибочно трактуется гражданами и блогосферой, как некая "точка невозврата".
На самом деле, это не так. Сам документ, как известно, не гарантирует вхождения Украины в ЕС и ни к чему, кроме как к движению в определенном направлении, не обязывает.
То есть, граждане Украины не обязаны менять сексуальную ориентацию, разрушать свою инфраструктуру и выжигать поля и сады - это пропагандистские глупости, рассчитанные на тех, кто с документом не знаком. Но (и это правда!) предприятия нашей страны, если они хотят торговать на рынке ЕС (500 миллионов человек, между прочим!), должны привести свою продукцию к международным стандартам качества. Это тяжело, но возможно.
Но самое интересное - это танец с саблями, который танцуется вокруг этого не особенно экономически значимого документа. И это говорит о его большой политической значимости.

Давайте без экивоков.

1918 год. Украина под немцами.
По Брестскому миру Россия потеряла Украину, губернии с преобладающим белорусским населением, Эстляндскую, Курляндскую и Лифляндскую губернии, Великое княжество Финляндское.

И чтобы два раза не ходить.
Статья про школьное образование на оккупированных немцами территориях во время Второй Мировой войны. Главный квартирмейстер группы армий «Север» в служебной записке пишет: «Поскольку трудовая повинность наступает только с 14-летнего возраста, молодые люди в городах в возрасте 12-14 лет практически предоставлены самими себе, бездельничают, спекулируют и убивают время другими способами. Такое состояние является совершенно недопустимым. Оно позволяет русским говорить о разрушительной системе немцев в области культуры, что способно создать угрозу общественному порядку».

В программу начального образования включалось не более семи предметов: русский язык (его частью являлись также пение и рисование), немецкий язык, арифметика, география, естествознание, рукоделие (для девочек) и труд (для мальчиков), физкультура. Особое внимание уделялось изучению немецкого языка. После окончания 4 класса учащийся должен был «уметь изъясняться по-немецки в повседневной жизни». На уроках пения позволялось петь только русские народные песни и церковные песни.

Немцы дали право частичной автономии регионам во введении того или иного предмета в школьную программу. К примеру, изначально Закон Божий не фигурировал в списке 7 обязательных предметов, но постепенно местное самоуправление само (т.е. без нажима немцев) стало его включать в программу.

Вторым по значимости предметом, после немецкого, шла история. «Единого учебника истории» при оккупации не было, а потому немцы составили методички для учителей по этому предмету. В них предлагалось особое внимание уделять «на положительные стороны европейской ориентации России» (немецких царей, союзы с Германией и другими странами против Наполеона и т.п.). Положительно оценивалось переселение немецких колонистов в Россию, освобождение крестьян от рабства в 1861 году, роль христианства в очеловечении русских.

В современной культуре женщина очень точно знает, что такое «горе от ума». Если создание вокруг себя атмосферы ответственности, силы духа, логичности поступков является для женщины приоритетной задачей, то она сразу сталкивается с противодействием довольно большой части мужчин. Мужчины начинают игнорировать умную женщину, не допускать её к своему миру, а часто в той или иной степени мстить ей, наказывать за «глупость» её умного поведения. Как только мужчина понимает, что с умной женщиной ему не удастся хоть иногда побыть дураком, он начинает её вытеснять из своего поля зрения. Я говорю не о дурачестве и ребячестве, умная женщина богата на юмор и сама не прочь подурачиться, а о банальной глупости.

Дело в том, что уважающая себя женщина, а самоуважение является следствием её ума, перестаёт играть с мужчинами в типичные бабьи игры, основанные на чувстве вины. Она стремится создать честные и открытые взаимоотношения, которые часто бывают не нужны мужчинам, предпочитающим ожидать от женщин необоснованных дифирамбов в свой адрес и беспрекословных списаний всех глупостей.

Работник московского аэропорта Шереметьево анонимно рассказал The Village о наркотрафике, террористах и о том, кого боятся невежливые сотрудники.

О том, кто работает в аэропорту

В аэропорту работают разные специалисты: те, кто регистрирует вас на рейс, водители, грузчики, спецконтроль, который вас досматривает, таможенники, которые контролируют пересечение границы, фээсбэшники, которые предотвращают теракты и ловят нелегальных мигрантов, пытающихся из России улететь в европейские страны. Есть, например, специалисты по визам. Им можно задать любой вопрос: «Мне нужно в Папуа — Новую Гвинею, с какой визой я могу туда ехать?» — и они ответят.

Однажды я отказалась заговорить на улице с молодым человеком, и теперь у меня шрам на шее от уха до уха. У меня была отличная работа, интересные увлечения, личная жизнь и планы на вечер — я была гордостью семьи, я подавала надежды. После этого случая уже никого не волновало, подаю ли я надежды. Лишь бы подавала признаки жизни.

Наша встреча закончилась со счетом 9:0 — девять ножевых ранений у меня и ноль шансов понести наказание у него. Спустя десять дней следователю удалось добиться от меня двух слов, которые он крупными неуклюжими буквами записал в протокол допроса потерпевшей: кавказский акцент.

Сегодня мой соавтор написал колонку о беспорядках в Бирюлеве, толерантности, ксенофобии, этнической преступности и атрофии правоохранительных органов. И я впервые не могу поставить подпись под этими правильными словами. Мне мешает мой кавказский акцент. Тот самый, с которым обратился ко мне на улице незнакомый молодой человек.

Кения. Только пересекли эфиопскую границу, за спиной полторы тысячи километров грязи, в которую превращаются дороги в сезон дождей, десятки переправ и пара смытых прямо перед нами мостов. Плюс эфиопская граница, на которую мы приехали без разрешения на пребывания машины в стране. Дикая влажность вокруг, задний мост машины визжит как девушка, впервые увидевшая эксгибициониста, на кочках лобовое стекло отходит от стойки  на ширину ладони. Внутри салона идет ожесточенный спор о звуках, раздающихся от передней подвески. Мнение о том, что пыльникам конец является самым оптимистичным, более умные предполагают "полный кабздец", я не силен в автомобилях, значения этого термина не знаю.

И тут вдруг слева от дороги появляется маленькая зеленая будка, возле которой стоят два кенийских бойца, в остатках униформы неизвестной армии, но с внушительного вида винтарями, доставшимися им от щедрот бывших колониалистов.
Знаками нас просят остановиться, а на местном английском просят документы. Наличие уже самих документов достаточно, их никто и читать не собирался. Спрашивают куда-откуда, почему такие красивые? Там же впервые спросили, не наемники ли мы. И правда, машина с неизвестными им номерами, в которой четыре человека в хаки. Туристов на севере Кении очень мало, а вот война в Сомали практически рядом. Но нам все-таки поверили, что туристы, даже денег не попросили. Попросили другое.

Честность и… персональный брендинг. Раньше брендинг был, в основном, корпоративным. А теперь личный брендинг иногда оказывается гораздо важнее, чем бренд компании. Как связаны между собой личный брендинг и честность? Напрямую. Потому что когда вы строите свой бренд, вы не можете быть честными людьми и оказываетесь в собственной же ловушке. И для того, чтобы оттуда выбраться, нужно снова начать говорить людям правду. Но правда состоит в том, что люди не очень-то и любят честность. И это касается как бизнес-мира, так и личного окружения. Что случится, если вы, вдруг, начнете честно отвечать на вопросы и рассказывать, как у вас на самом деле дела?

Кто из друзей лучше: тот, кто скажет правду, потому что ему его друг не безразличен, или тот, кто промолчит или скажется, что выбор спутницы жизни/работы/нового дома/галстука вполне даже ничего, лишь бы нравился? Как показала практика, лучше тот, кто поддакивает или разводит руками. А тот, кто честно отвечает на вопрос, в итоге оказывается врагом.

«Я люблю бродить одна
По аллеям полным звездного огня
Я своих забот полна
Вы влюбленные не прячьтесь от меня…»

Аэропорт Внуково.
Мой рейс на Львов уже третий час подло задерживали далекие львовские туманы.
Злые пассажиры жевали дорогущие шоколадки из дютифри и выбирали – с кем бы еще поругаться?
Посадку, то объявляли, то отменяли – что особенно сердило и без того нервных людей.
   Смотрю - на небольшом уступчике у окна, мирно дремлет чей-то дорогущий мобильный телефон. Только что тут бурлила толпа, а теперь все схлынули и разошлись по залу, оставив хорошую вещь.
Первым моим душевным порывом было - найти ближайшего казенного человека в форме и отдать ему ценную находку, но подумав, я отказался от этой идеи.
Пока ответственный работник доставит его в специальную телефоннотерятельную службу (если вообще доставит), пока там примут меры, объявят о пропаже, бедный раззява уже может улететь в свои: Хургаду, Гамбург или Львов.
Ходить спрашивать: - «Кто потерял?» тоже не вариант, каждый будет интересоваться и глазеть, что сильно уменьшит масштабы и скорость моего опроса.
И тут меня посетила довольно хулиганская идея.